Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Горпина, а Горпина, или у нас завтра воскресенье будет?
— Что ты, старый! — недовольно ответила перепачканная в муке Горпина. — Разве же после среды воскресенье бывает?
— О то ж и я так думаю…
И усомнился дед Захарий, не напрасно ли он крест на голову положил и не худой ли какой это звон.
Набежал ветерок, колыхнул чуть седую бороду. И увидел дед Захарий, как высунулись чего-то любопытные бабы из окошек, выкатились ребятишки из-за ворот, а с поля донесся какой-то протяжный, странный звук, как будто заревел бык либо корова в стаде, только еще резче и дольше.
Уо-уу-ууу…
А потом вдруг как хряснуло по воздуху, как забухали подле поскотины выстрелы… Захлопнулись разом окошки, исчезли с улиц ребятишки. И не мог только встать и сдвинуться напуганный старик, пока не закричала на него Горпина:
— Ты тюпайся швидче, старый дурак! Или ты не видишь, что такое начинается?
А в это время у Димки колотилось сердце такими же неровными, как выстрелы, ударами, и хотелось ему выбежать на улицу узнать, что там такое. Было ему страшно, потому что побледнела мать и сказала не своим, тихим, голосом:
— Ляг… ляг на пол, Димушка. Господи, только бы из орудиев не начали.
У Топа глаза сделались большие-большие, и он застыл на полу, приткнувши голову к ножке стола. Но лежать ему было неудобно, и он сказал плаксиво:
— Мам, я не хочу на полу, я на печку лучше.
— Лежи, лежи! Вот придет гайдамак… он тебе!
В эту минуту что-то особенно здорово грохнуло, так что зазвенели стекла окошек, и показалось Димке, что дрогнула земля. «Бомбы бросают!» подумал он и услышал, как мимо потемневших окон с топотом и криками пронеслось несколько человек.
Все стихло. Прошло еще с полчаса. Кто-то застучал в сенцах, изругался, наткнувшись на пустое ведро. Распахнулась дверь, и в хату вошел вооруженный Головень.
Он был чем-то сильно разозлен, потому что, выпивши залпом ковш воды, оттолкнул сердито винтовку в угол и сказал с нескрываемой досадой:
— Ах, чтоб ему!..
˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙ ˙
Утром встретились ребята рано.
— Жиган! — спросил Димка. — Ты не знаешь, отчего вчера… С кем это?
У Жигана юркие глаза блеснули самодовольно. И он ответил важно:
— О, брат! Было у нас вчера дело…
— Ты не ври только! Я ведь видел, как ты сразу тоже за огороды припустился.
— А почем ты знаешь? Может, я кругом! — обиделся Жиган.
Димка сильно усомнился и в этом, но перебивать не стал.
— Машина вчера езжала, а ей в Ольховке починка была. Она только оттуда, а Гаврила-дьякон в колокол: бум!.. — сигнал, значит.
— Ну?
— Ну вот и ну… Подъехала к деревне, а по ней из ружей. Она было назад, глядь — ограда уже заперта.
— И поймали кого?
— Нет… Оттуда такую стрельбу подняли, что и не подступиться… А потом видят — дело плохо, и врассыпную… Тут их и постреляли. А один убег. Бомбу бросил ря-адышком, у Онуфрихиной хаты все стекла полопались. По нем из ружей кроют, за ним гонятся, а он через плетень, через ограды, да и утек.
— А машина?
— Машина и сейчас тут… только негодная, потому что, как убегать, один гранатой запустил. Всю искарежил… Я уж бегал… Федька Марьин допрежь меня еще поспел. Гудок стащил. Нажмешь резину, а он как завоет!
Весь день только и было разговоров, что о вчерашнем происшествии. Зеленые ускакали еще ночью. И осталась снова без власти маленькая деревушка.
Между тем приготовления к побегу подходили к концу.
Оставалось теперь стащить котелок, что и решено было сделать завтра вечером при помощи длинной палки с насаженным гвоздем через маленькое окошко, выходящее в огород.
Жиган пошел обедать. Димке не сиделось, и он отправился ожидать его к сараям.
Завалился было сразу на солому и начал баловаться, защищаясь от яростно атакующего его Шмеля, но вскоре привстал, немного встревоженный. Ему показалось, что снопы разбросаны как-то не так, не по-обыкновенному. «Неужли из ребят кто-нибудь лазил? Вот черти!» И он подошел, чтобы проверить, не открыл ли кто место, где спрятана провизия. Пошарил рукой — нет, тут! Вытащил сало, спички, хлеб. Полез за мясом — нет!
— Ах, черти! — изругался он. — Это не иначе, как Жиган сожрал. Если бы кто из ребят, так тот уж все сразу бы.
Вскоре показался и Жиган. Он только что пообедал, а потому был в самом хорошем настроении и подходил, беспечно насвистывая.
— Ты мясо ел? — спросил Димка, уставившись на него сердито.
— Ел! — ответил тот. — Вку-усно…
— Вкусно! — напустился на него разозленный Димка. — А тебе кто позволил? А где такой уговор был? А на дорогу что?.. Вот я тебя тресну по башке, тогда будет вкусно!..
Жиган опешил.
— Так это же я дома за обедом. Онуфриха раздобрилась, кусок из щей вынула, здоро-овый!
— А отсюда кто взял?
— И не знаю вовсе.
— Побожись.
— Ей-богу. Вот чтоб мне провалиться сей же секунд, ежели брал.
Но потому ли, что Жиган не провалился «сей же секунд», или потому, что отрицал обвинение с необыкновенной горячностью, только Димка решил, что в виде исключения на этот раз он не врет. И, глазами скользнув на солому, он позвал Шмеля, протягивая руку к хворостине:
— Шмель, а ну поди сюда, дрянь ты этакий! Поди сюда, собачий сын!
Но Шмель не любил, когда с ним так разговаривали. И, бросив теребить жгут, опустив хвост, он сразу же направился в сторону.
— Он сожрал, — с негодованием подтвердил Жиган. — Чтоб ему лопнуть было. И кусок-то какой жи-ирный.
Перепрятали все повыше, заложили доской и привалили кирпич.
Потом лежали долго, рисуя заманчивые картины будущей жизни.
— В лесу ночевать возле костра… хорошо!
— Темно ночью только, — с сожалением заметил Жиган.
— А что темно? У нас ружья будут, мы и сами…
— Вот, если поубивают, — начал опять тот и добавил серьезно: — Я, брат, не люблю, чтоб меня убивали.
— Я тоже, — сознался Димка. — А то что в яме-то… вон как эти, — и он кивнул головой туда, где покривившийся крест чуть-чуть вырисовывался из-за густых сумерек.
При этом напоминании Жиган съежился и почувствовал, что в вечернем воздухе вроде как бы стало прохладней. Но, желая показаться молодцом,
- Огненные годы - Аркадий Петрович Гайдар - Прочая детская литература
- Голубая чашка. Рассказы про детей - Максим Горький - Прочая детская литература
- Заклятье красных свечей - Дмитрий Щербинин - Прочая детская литература
- МолоКот и МалоКот - Екатерина Владимировна Смолева - Прочая детская литература / Детская проза / Прочее
- Свет-трава - Агния Кузнецова (Маркова) - Советская классическая проза
- Москва – Петушки - Венедикт Ерофеев - Советская классическая проза
- Степное солнце - Петр Павленко - Советская классическая проза
- Том 3. Произведения 1927-1936 - Сергей Сергеев-Ценский - Советская классическая проза
- Между мирами - София Софийская - Прочая детская литература / Любовно-фантастические романы
- Прекрасны ли зори?.. - Шамиль Ракипов - Прочая детская литература